«Наука в Сибири» № 16 (2601) 19 апреля 2007 г. ЭТО БЫЛО НЕДАВНО, ЭТО БЫЛО ДАВНО Г. Бескова Чем дальше уходит время, тем ярче и осмысленнее проступает ощущение великого везения, удачи, если хотите, подарка судьбы — оказаться в нужном месте и в нужный момент! Да еще с такими людьми! Момент и место были исторически масштабны — закладывался фундамент Академгородка, науки Сибири. И делали это талантливейшие люди — патриоты. С одним из них — Георгием Константиновичем Боресковым — свыше 20 лет я общалась практически ежедневно. Впервые увидела его еще в Москве, в начале 60-х. Мне доводилось присутствовать на конференциях с выступлениями именитых ученых и проходивших нередко с полемическим азартом, спорами. Сидя в зале среди молодых ребят, я знала, что они ждут появления Г. К. Он всегда выступал в заключение со своей программой, собственным взглядом на проблему. И когда говорил Г.К., исчезали эмоции, запальчивость, оставались логика, ясность и безупречная четкость формулировок. В зале были Его ученики, представители Его школы. Где бы потом они ни работали, сами становясь руководителями кафедр, лабораторий, институтов, учеными с мировым признанием, они сохраняли благодарную память об Учителе. …Потом был Академгородок. Мы были молоды, молод был и Г.К. Жили весело, все было новое и внове. Радовались каждому построенному дому, еще одному введенному в строй институту и уж тем более своему собственному. Академгородок рос на наших глазах. Энергия била через край: лыжные эстафеты, межинститутские волейбольные соревнования, баскетбол в школьном спортзале во главе с академиком Воеводским. Нашим спортивным заводилой была Т. Хохлова. И менделеевские вечера с самоварами и кулинарными конкурсами, с отчетами — впечатлениями о загранкомандировках и просто с какими-нибудь выдумками вроде встречи команд КВН МХТИ им. Менделеева (Т. Хохлова, В. Бесков, В. Бибин — «три богатыря» с картины) и ЛТИ им. Ленсовета (К. Ионе сотоварищи). И, конечно же, с нами всегда был Г. К. Как грибы после дождя росли кандидаты наук. Банкеты в то время еще не возбранялись, а после банкета (естественно, летом) — ночное купание в Обском море. Первым шел в воду Г.К. А уж когда институт и вовсе прочно встал на ноги (количественно выросший и возмужавший коллектив, весомые научные достижения), тогда — «все флаги в гости к нам». Иностранные ученые самого высокого ранга со всех континентов ехали к признанному лидеру в области катализа. Мне довелось присутствовать практически на всех приемах по случаю их визитов. Бывала я у Георгия Константиновича на новогодних праздниках, домашних празднованиях и днях рождения. Его общение с нами было интересным по содержанию и безукоризненным по форме, истинно джентльменским, дворянским. Г.К. любил застолья, сам практически не пил, но обязательно, обходя по кругу, провозглашал тост за каждого из приглашенных. И никакого барства, все очень демократично. Относиться с уважением к человеку было ему присуще органически, дано воспитанием. И в повседневной жизни был таким же. Заботу проявлял непоказную. К нему можно было придти и попросить денег в долг, не чувствуя себя при этом униженным. Однажды во время Ученого совета, заметив на аспиранте худые ботинки, тихонько сказал мне, сидящей рядом: «Ему надо помочь с деньгами». 14 лет я была ученым секретарем института, приняв эстафету от Владика Поповского. Г.К. учил меня работать с нуля. Я впитывала его уроки как губка. Очень удивлялась и гордилась, когда изредка он говорил: «Мне нужен ваш совет». Иногда, как бы спрашивал: «Х правда талантлив, или это умение подать себя?». А однажды, когда я очень высоко отозвалась об одном сотруднике, искренне полагая, что у него большое будущее, директор грустно сказал: «Нет, он своего потолка достиг». Вспоминается один поучительный для меня эпизод. Пришла к Г.К. лаборантка за разрешением работать с утра, т.к. вечером училась. Ее руководитель требовала двусменной работы. Г.К. сказал, что он ничего не может изменить. Но закон-то был на стороне лаборантки! В то время я резала правду-матку в глаза, и относила это к числу своих достоинств. Вся красная от возмущения, свою гневную речь закончила приговором: «Мне стыдно за вас!». И произошло для меня невероятное. Г.К. произнес: «Простите меня». И я устыдилась за свою дерзость. Г.К. не был любимчиком фортуны. Как сын своего Отечества он также получил свою долю лиха. И всю жизнь был трудоголиком. Иначе не было бы таких блестящих результатов. Он не щадил сил и нервов для своего детища — института. Сколько сил, здоровья тратил Г.К., чтобы пробить очередное постановление на самом высоком уровне, получить для института финансирование, оборудование и т.д. И не его вина, что часто КПД оказывался невысок, задания переписывались из одной пятилетки в другую. А внедрение разработок вообще шло на личном энтузиазме. И хотя уже были отечественные разработки, в том числе нашего института, министерские чины предпочитали менее хлопотный путь — покупки по импорту (за золото!), зато все в красивых бантиках. Знаю это не понаслышке, потому что свыше 20 лет проработала в Академии наук и около 10 лет — в министерстве. Как все большие самобытные личности, Г.К. был многогранен и при этом, как говорится, ничто человеческое было ему не чуждо. Любил жизнь, природу, женщин, рыбалку (входил в такой азарт, что даже руки однажды обморозил, доставая рыбу из замерзшей лунки). Знал и глубоко чувствовал живопись. Музыку не любил. Как-то сказал, что она действует как наркотик. Дважды я была его доверенным лицом на выборах в Городской совет народных депутатов. Говорить о Г.К. могла много и с внутренней убежденностью, что славлю достойнейшего. Горжусь, что живет и плодотворно работает детище Георгия Константиновича Борескова — институт, по праву носящий Его имя. стр. 9