«Наука в Сибири» № 49 (2634) 20 декабря 2007 г. Роль науки в сохранении и развитии языков коренных народов Сибири Н.Н. Широбокова, д.фил.н., А.А. Мальцева, к.фил.н., Н.Б. Кошкарева, к.фил.н., Институт филологии СО РАН Из 84 языков Российской Федерации на территории Сибири представлено 32. К ним нужно добавить еще ряд народов, языки которых получили статус самостоятельных миноритарных языков в последнее время: кумандинцы, сойоты, телеуты, тубалары, тувинцы-тоджинцы, челканцы, чуванцы, чулымцы, теленгиты — итого 42 языка, каждый из которых включает значительное количество диалектов и говоров. В некоторых случаях носители диалектов не понимают друг друга, как, например, носители четырех диалектов хантыйского языка. Соответственно, количество языков, находящихся в разном статусе, увеличивается многократно. Языки Сибири относятся к 10 языковым семьям, самая крупная из которых — тюркская, и объединяются в три крупные языковые общности: алтайская и уральская выделяются по генетическому принципу, палеоазиатская — по ареальному. Языки Сибири различаются своим официальным статусом: 5 являются государственными языками национальных республик (алтайский, хакасский, тувинский, бурятский, якутский), 34 имеют статус языков коренных малочисленных народов. Есть языки, не имеющие вообще никакого статуса — это языки, которые считаются диалектами, хотя и попали в список самостоятельных языков в Социолингвистической энциклопедии (2000), например, язык лесных ненцев. Некоторые языки вообще официально не признаны и остаются в статусе диалектов, например, несколько разных языков сибирских татар, которые считаются одним восточным диалектом татарского языка. Сибирские языки различаются также числом носителей: от нескольких сот тысяч человек до нескольких десятков. Например, в соответствии с официальной переписью населения 2002 г., в Сибири проживает почти полмиллиона бурят и 15 югов. Однако информация о югах у полевых лингвистов не совпадает с официальными данными: в 70-80-х гг. прошлого века югским языком владели два человека из 15, назвавших себя югами, а в 1990 г. уже не было обнаружено ни одного носителя этого языка. Степень сохранности языка связана с характером его функционирования и зависит от компактности проживания, социально-исторических и идеологических факторов, использования языка в сфере образования, массовой коммуникации, управления, производства или только в бытовой сфере. Все языки миноритарных этносов (до 50 тысяч человек) потенциально находятся в зоне повышенной опасности. Они располагаются по шкале «здоровые» / «больные» / «мертвые». В наибольшей степени сохранности находятся алтайские языки за счет сильных тюркских и монгольских. Видимость относительно неплохой сохранности уральских языков достигается за счет высокой для северного этноса численности ненцев (около 40 тыс.) и относительно хорошей сохранности их языка. Среди палеоазиатских языков нет таких, степень сохранности которых приближалась бы к 70 процентам. Первым и необходимым условием сохранения и возрождения языка является желание и решимость народа сохранить свой язык. Следующий этап — это возможность его сохранения. Первая составляющая решения этой задачи не лингвистическая, а политическая, социальная, идеологическая и финансовая поддержка со стороны общества и государства. Если традиционный путь трансляции языка от поколения к поколению нарушен, то ему нужно предложить какую-то поддержку — трансляцию языка через обучение, в том числе и школьное. В настоящее время обучение на родных языках ведется лишь для четверти языков Сибири. Большинство языков Сибири преподаются как школьный предмет, преимущественно в начальных классах. Транслировать нужно полноценный язык со всей полнотой и сложностью его системной организации. Для этого необходимо дать хорошее описание языка с учетом всех его территориальных вариантов. Важность последнего положения можно проиллюстрировать печальным опытом преподавания многих миноритарных языков, обучение на которых ведется на одном опорном диалекте, чуждом для носителей других диалектов того же языка. Они воспринимают его как неправильный, исковерканный, или, наоборот, безуспешно пытаются перенести нормированный вариант языка в практику бытового общения, утрачивая возможность овладеть хоть каким-то из вариантов. Например, преподавание кетского началось в 1990-е гг. прошлого века, и одной из задач была поддержка родного языка, замедление темпов его вытеснения русским языком. Надежды оправдались не полностью. Одной из причин было то, что преподавался другой кетский язык, а не говор именно этого поселка, т. е. «язык неправильный». Неудачный опыт преподавания может быть связан и с тем, что в школе преподается не просто другой говор, а другой язык. Примером этого является преподавание алтайского как родного языка в школах Северного Алтая (челканцам, кумандинцам, тубаларам). Признавая необходимость преподавания алтайского литературного языка в этих школах как государственного языка Республики Алтай, нужно отметить, что это не заменяет обучения родному языку. Первой и обязательной задачей лингвистики в процессе поддержки и ревитализации миноритарных языков является фиксация языкового материала. Фиксация высокопрофессиональная, такая, которая сможет дать адекватное представление обо всех языковых уровнях и послужить основой для восстановления или укрепления языка в живой практике. Для каждого языка должен быть создан большой корпус текстов разных жанров и стилей — фольклорных, бытовых, публицистических. Должно быть создано современное грамматическое описание высокого теоретического уровня всех подсистем языка — фонетики, лексики, морфологии, синтаксиса. Необходимы словари разного типа, академические грамматики. Здесь уже прямая обязанность науки, ее вклад в поддержку языков, находящихся в опасности. На этой базе должна создаваться учебная литература для школы и вуза, проводиться пропаганда национальной толерантности и многоязычия. Институт филологии СО РАН активно ведет полевые исследования языков коренных народов Сибири. Собраны богатые материалы по языкам ороков, ненцев, тубаларов, челканцев, алюторцев, селькупов, кетов, хантов, манси, тувинцев, хакасов, эвенков, эвенов, кумандинцев и др. Новые материалы по всем этим языкам включаются в научный оборот. Описание любого языка начинается с изучения его звукового строя. Для совершенной системы записи текстов и последующего создания букварей и учебников нужно правильно определить и описать фонологическую систему языка. Одним из оптимальных путей является экспериментальное обследование звуковой системы. Оно служит надежной базой для создания письменности. В Институте филологии СО РАН создана лаборатория экспериментально-фонетических исследований, в которой со времени ее основания в 1968 г. были обследованы звуковые подсистемы 41 языка, а, между тем, в лаборатории на данный момент работают всего два научных сотрудника. В настоящее время для большей части миноритарных этносов разработаны системы письма. В создании алфавитов для некоторых новописьменных языков (долганского, тубаларского, удэгейского, хантыйского) участвовали и сотрудники Института филологии СО РАН. Однако около трети языков до сих пор остаются бесписьменными, включая те, для которых созданные письменности оказались невостребованными. Так, алфавит для негидальского языка, созданный сотрудником института Мариной Мансуровной Хасановой, в 1993 г. был утвержден администрацией Хабаровского края, но дальнейшего использования не получил, и язык считается бесписьменным. В области грамматики одной из сложных проблем является правильное определение и, соответственно, описание системной организации языка. «Навязывание» системы, сложившейся в европейской традиции, — частая ошибка многих описаний языков коренных народов, и не только Сибири. В Институте филологии СО РАН сложилось научное сообщество, широко известное во всем мире как «сибирская лингвистическая школа», в рамках которой выработаны принципы адекватного описания грамматических и лексических систем. В этом году научная общественность отметила 100-летие со дня рождения ее основателей — Валентина Александровича Аврорина, Елизаветы Ивановны Убрятовой и Владимира Михайловича Наделяева. Однако в целом ситуацию с исследованием языков народов Сибири нельзя назвать благополучной. Достаточно сказать, что в СО РАН только три института имеют лингвистические подразделения: Институт филологии, где силами 15 сотрудников исследуется более 25 языков, не считая многочисленных диалектов; Институт монголоведения, буддологии и тибетологии, где исследуются бурятский и эвенкийский языки, и Институт проблем малочисленных народов Севера, где изучаются эвенкийский, эвенский и юкагирский языки. Через аспирантуру и докторантуру мы готовим специалистов по языкам коренных народов Сибири высшей квалификации для вузов и национальных научно-исследовательских институтов всей Сибири. На базе Новосибирского государственного университета создана Кафедра языков и фольклора народов Сибири, на которой обучаются представители национальностей, владеющие родным языком. Силами сотрудников Института филологии СО РАН подготовлено около 100 кандидатов и докторов наук по языкам народов Сибири. Но возможность работать в этой области получают немногие. Нужно ли уделять проблеме сохранения языков такое внимание? Может, согласиться с тем, что языки умирают, принять это как естественный процесс, часть процесса глобализации? Нет, этот процесс не естественный, это результат многолетней целенаправленной политики и у нас, и за рубежом. Что мы теряем с исчезновением каждого языка? Мы теряем целый мир, систему познания, которая отражается в каждом языке. Наша обязанность сохранить как культурную ценность всего человечества каждый язык — уникальное явление, творение человеческого духа, сокровищницу человеческого опыта. Каждый язык хранит в себе картину мира, единственную в своем роде, познанную данным человеческим коллективом. Более ста лет назад великий украинский лингвист А. А. Потебня писал: «Если бы объединение человечества по языку и вообще по народности было бы возможно, оно было бы гибельно для общечеловеческой мысли, как замена многих чувств одним. Для существования человека нужны другие люди; для народности — другие народности». У нас еще есть время, буквально последние минуты, когда мы можем зафиксировать те языки, которым помочь уже невозможно, и поддержать те народы, которые стремятся сохранить свои языки в ситуации двуязычия. В мире есть примеры ревитализации и успешного развития миноритарных языков: иврит и кельтские языки — в Европе, долганский язык — в Сибири. Ситуация многоязычия является естественной для человечества и адекватной реакцией на процессы глобализации, поэтому одной из геополитических задач лингвистики является пропаганда двуязычия и многоязычия как основы стабильности общества. Фото В. Новикова стр. 3